Martinus: Таинство молитвы, гл. 7.

«Третий Завет»: чтение и поиск

ГЛАВА 7

Полное бескорыстие – ключ к постижению таинства молитвы

Та форма существования, где человек тщетно пытается с помощью одного только разума достичь подлинного счастья в жизни и где знамениями его судьбы оказываются лишь муки и страдания, такая форма существования в конце концов раскрывает человеку глаза на его полную духовную несостоятельность, и, оказавшись ни с чем, он интуитивно вновь тянется к Богу. Но это интуитивное тяготение или тоска по Богу не имеет ничего общего с тщеславным желанием играть блистательную роль в доме Отца своего, т.е. быть «баловнем судьбы», или «любимцем дома», или чем-то в этом роде. Нет, тоска «блудного сына» и его желание возвратиться к Отцу начисто лишены тщеславия или честолюбия. Более того, столь глубоко его смирение в чувстве любви к Отцу Небесному, что желание быть ничтожнейшим слугой или наёмником в доме Отца своего становится для него заветной мечтой и высшим счастьем в жизни. Лишь здесь, на этом этапе духовного становления, по-настоящему раскрывается магия или таинство молитвы. В то время, как слепо верующий возносит к небу пламенную молитву в надежде на то, что лучезарные существа, обитатели мысленных сфер, услышат её и сотворят чудо, чтобы его молитва исполнилась, «блудный сын», вернувшийся к Отцу, желает лишь одного – чтобы не его воля, но Отца исполнилась. То, что он желает быть – не «баловнем дома», а ничтожным «слугой в доме Отца своего», наглядно доказывает, что он вернулся не для того, чтобы ему служили другие, но чтобы служить самому.
      Не удивительно поэтому, что Отец возрадовался возвращению сына и оказал ему самый радушный приём и гостеприимство; не удивительно также и то, что радушие и гостеприимство Отца, с которыми Он встретил вернувшегося, обидели другого сына. Данный пример есть не что иное, как олицетворение двух великих жизненных контрастов, пришедших к конфликту между собой на уровне ментальности двух братьев, или свидетельство самой жизни, демонстрирующей подлинную взаимосвязь человека с Богом. Эта взаимосвязь и есть тот наипервейший и основополагающий базис, на который должна опираться молитва человека к Богу. Первый из сыновей – тот, который не покидал дома, всё время оставался подле Отца и не познал чувства самоуничижения, – так и не обрёл дар смирения. Его сознание было поэтому преисполнено чувства собственной значимости. В гордыне самовлюблённости он почувствовал ревность и негодование, когда увидел, что возвращение брата в Отчий дом встречено с великой радостью и этому нищему бродяге воздаются прямо-таки царские почести. Он почувствовал, что у него тем самым как бы украли полноту счастья, ибо вся эта честь по праву и по справедливости должна бы принадлежать одному ему, тому, кто верно и преданно оставался подле Отца и самоотверженно служил Ему. Из этого видно, что до тех пор, пока ничто не стояло на пути его счастья в Отчем доме – т.е. пока он не обнаружил, что Отец в равной мере окружает Своей любовью и симпатией как «неверного» брата, так и его самого, преданно служившего Отцу всё это время, – он чувствовал себя вполне счастливым в своих отношениях с Отцом. Теперь же эти счастливые отношения дали трещину. – Не свидетельствует ли это о наметившемся разладе между Отцом и сыном, разладе, намекающем, что пришло наконец время и этому сыну покинуть Отчий дом? Ибо он до сих пор ещё не понял и не осознал, что любовь, которая есть выражение абсолютной справедливости, – это не привилегия и что её, следовательно, нельзя раздавать как награду или как знаки особой милости за те или иные заслуги. Подобно Солнцу, которое в равной мере обогревает как праведника, так и грешника, любовь тоже не делает различий между людьми и горячими лучами своими, льющимися из наших сердец, призвана равно обогревать как преступника, изгоя или нищего, так и Бога, Спасителя или всех, кто нам симпатичен и кому мы покровительствуем. До тех пор, пока мы ждём от Бога особой милости, награды или привилегий за наши дела и поступки и пока мы ещё не осознали до конца, что подобное невозможно и никогда не будет исполнено, до тех пор мы будем вполне удовлетворены нашими отношениями с Богом. В этом случае мы не почувствуем необходимости покинуть «Отчий дом» и будем по-прежнему поступать, руководствуясь нашими собственными понятиями о справедливости. В этом случае мы будем по-прежнему расточать знаки милости и внимания тем из людей, кто нам нравится, и будем отталкивать тех, кто нам не по нраву, соответственно ожидая ответных услуг или знаков расположения от тех, кому мы покровительствуем, и чувствуя себя несправедливо обманутыми, столкнувшись с преследованием или притеснением со стороны тех, кого мы сами прежде оттолкнули.
      Именно в этот момент противоречия между Отцом и сыном достигают наивысшей остроты, именно в этот момент мы выпускаем из рук руль управления собственной жизнью и выказываем свою полную несостоятельность в деле формирования нашей собственной судьбы. Именно в этот момент мы осознаём, что любовь – это не предмет купли-продажи и что нельзя требовать от других людей любви как платы за наши расположение, милость и внимание. Так ли уж редки случаи, когда те, к кому мы благоволим и кого мы отличаем, становятся нашими недоброжелателями и преследователями? Любовь – это сокровенный светоносный огонь Самого Бога, озаряющий всех и вся, это Его живая душа, это тайная творящая сила жизни и дух мироздания. Любовь – это чувство, которое испытывает Бог-Отец к сыну Божьему, и это чувство столь сильно, мощно и всеобъемлюще, что все прочие существующие в жизни или во вселенной явления, силы и энергии выступают лишь как соподчинённые элементы этого чувства, как его ткань, материя или структурный материал. Это чувство есть вершина любого творения, его начало и конец, его альфа и омега. Разумеется, эту светозарную и всеобъемлющую силу, этот вечно лучащийся океан божественного света не могут ни ослабить, ни усилить старания сына Божьего отвергнуть их существование или, наоборот, признать его – подобно тому, как взгляд людей на природу солнечного света совершенно не препятствует тому свободно изливаться на землю и обогревать её. Именно эту всеобъемлющую любовь Бога-Отца ко всему живому, любовь, которой Он в равной мере одаривает всех живущих независимо от того, почитают Его или нет, – именно эту любовь, как выражение полного бескорыстия, сын, не покидавший Отчего дома, не мог ни принять, ни осмыслить. Зато другой, «блудный» сын, возвратившийся назад под Отчий кров, полностью понимал значимость этой любви и знал её истинную цену. Возомнив в гордыне, что существует некая его собственная правда и справедливость, он тем самым закрыл лучам этой любви доступ к своему сердцу и в скором времени обнаружил, что жизнь потеряла для него свои красоту и блеск, что его путь по жизни стал не восхождением, а падением, унижением и капитуляцией, которые и открыли ему глаза на то, что в Отчем доме всё справедливо и совершенно, что даже участь самого последнего работника или слуги в доме Отца тоже есть одно из множества выражений чистого и достойного всяческого подражания совершенства. Поэтому обратный путь к Отцу стал дорогой всеозаряющего, ослепительного света любви. Но давайте представим хотя бы на минуту, что Отец прогоняет вернувшегося сына назад, во тьму! Да, такой Отец несомненно снискал бы почёт и уважение у первого сына, но сам бы этот сын в этом случае так никогда и не понял бы своей ошибки и своих противоречащих законам любви поступков, в то время как его брат медленно, но неотвратимо скатывался бы всё ниже и ниже, на самое дно жизни, в душевную трясину низости и унижения. При таком обороте дела первый сын так никогда бы и не постиг истинной природы своего Отца, а второй продолжал бы считать Отца бессердечным тираном, во много раз худшим, чем те разбойники и бандиты, с которыми он столкнулся на мрачном дне жизни. Однако ситуация разрешилась совсем по-другому, и иначе быть не могло, поскольку чистая, совершенная любовь не различает ни белых, ни чёрных пятен. Вечный Отец так же сердечно и радушно принял в Свои объятия вернувшегося домой любимого сына и оставил его подле Себя, как в своё время Он выказал не меньшее сердечие, снисходительность и понимание, отдав сыну часть его наследства и позволив ему уйти из дома. Стоит ли воспринимать как несчастье то, что Отец выполнил желание сына и позволил ему уйти из дома? Стоит ли воспринимать как несчастье то, что Он не выполнил желание первого сына, т.е. не отвернул лица Своего от вернувшегося домой брата его и оказал тому тёплый приём и гостеприимство? – Ни в коем случае! Наоборот, если бы случилось обратное, то это и было бы несчастьем для каждого из поименованных лиц. Ибо первый сын так и остался бы подле Отца и никогда бы не познал тёмных сторон жизни и всей бездны унижения, а стало быть никогда бы не прозрел и не постиг подлинного величия своего Отца. У него так и не появилось бы шанса понять наконец ту простую истину, что его понятия о справедливости расходятся с теми же понятиями у его Отца. В нём никогда бы не пробудилось желание тоже уйти из дому и покинуть своего Отца. И то несоответствие во взглядах Отца и сына по вопросу о справедливости в отношении вернувшегося под Отчий кров второго сына и брата, несоответствие, устранимое лишь единством их взглядов по данному вопросу, – это несоответствие, таким образом, так никогда бы и не проявилось. С точки же зрения нравственных категорий или ценностей, подобное положение дел для Бога-Отца было бы в высшей степени катастрофичным: Его Лик, как олицетворение вечного немеркнущего Солнца Любви, был бы заметно омрачён, а два сына Божьих так никогда бы и не получили возможности познать самих себя и свою нерасторжимость с Отцом, т.е. своё единство с великим океаном света Его любви, Его духа и сознания. Над этим стоит основательно призадуматься всем молящимся, тем, кто испытывает настоятельную потребность молиться вечному Отцу.
      На этом мы завершим краткий анализ отношений между Отцом и сыном или, в данном случае, между Богом и человеком (богомольцем). Ибо каждый молящийся – это либо сын, вернувшийся назад под Отчий кров, либо сын, не покидавший своего Отца. К какой именно из этих двух категорий людей принадлежит возносящий молитву Богу, становится ясно лишь из его молитвы. Если его молитва исполнена страстного желания получить помощь и поддержку с тем, чтобы исправить свои прежние ошибки и просчёты; если молящийся испрашивает благословения для всего, что он прежде предавал анафеме или проклятию; если он стремится отдать свои силы на благо всеобщих радости и счастья; если он всей душой стремится к одному: чтобы не его, но Отчая воля исполнилась; если он при этом преисполнен чувства глубочайшей благодарности за всё, что ему было дано испытать и пережить, и если он способен прозревать основу божественной любви как в светлых, так и в тёмных сторонах жизни и опыта, то такой человек – это «блудный сын», возвратившийся назад под Отчий кров. Это значит, что он обрёл мудрость и дар космического ясновидения, это значит, что он прошёл через Великое Рождение, открывающее доступ к вратам истинной жизни в сферах обитания Самого Бога. Сознание такого человека сосредоточено только на одном: «Отче, не моя воля, но Твоя да будет!». Когда сознание молящегося направлено исключительно на эту цель, то он, через свою молитву, становится деятельным сотрудником сил Света и сотворцом Самого Бога.
      Если же молитва человека исполнена страстного желания избавиться от тех или иных несчастий, неурядиц, бед, проблем или страданий, если молящегося переполняет стопроцентное желание, чтобы исполнилась его, а не чья-либо чужая воля, тогда он будет крайне недоволен тем, что его молитвы и желания остаются не услышанными Богом, тогда он будет чувствовать себя обойдённым или несправедливо обиженным. В подобных ситуациях сознанием человека овладевают неверие, предрассудки, антипатия и даже «праведный гнев» на Бога, т.е. всё то, что входит в понятие »воинствующей религиозности». И мы всё больше будем вводить себя в заблуждение, если по-прежнему будем считать, что мы обделены судьбой и что Провидение, или Бог, расточает другим больше знаков Своей особой милости и внимания, чем нам. Не исключено, что мы даже придём к неутешительному для себя выводу, что эти другие и вовсе не заслуживают подобной милости, что они далеко не так исполнительны, далеко не так самоотверженны и преданны Богу, как мы. Да, вполне возможно, что наши ближние совершенно не почитают Бога, что они отвечают издёвкой и неблагодарностью на наше к ним доброе отношение и тем не менее имеют все блага жизни: здоровье, богатство, власть, славу и почёт, тогда как мы считаем себя несправедливо обойдёнными Провидением в плане обладания этими жизненными благами. Не составляет труда увидеть, что в данном случае мы уподобляемся оставшемуся дома подле Отца сыну, который пришёл к размолвке с Отцом на почве отношений к брату. Ибо нас одолевает зависть и жажда по тем богатствам, которыми Отец одарил другого сына. Но что в сущности представляют собой эти богатства, в которых на определённом отрезке своей жизни купается этот второй сын? Не есть ли они выплаченная этому сыну часть его «отцовского наследства»? Не то ли это богатство, которое позднее этот сын спустит до последней нитки, благодаря чему, всеми брошенный, покинутый, опустившийся на самое дно чёрного унижения и раскаяния, он оттуда узрит наконец несравненное совершенство и божественное величие своего Отца? Не ясно ли из этого, что мы абсолютно далеки от понимания замысла и воли Божьей, стоящих за этим мнимым богатством, цель которого – содействовать преобразованию сына в «человека по образу и подобию Божьему». Ведь мы привычно думаем, что мы уже достигли этого «подобия», однако при этом не имеем ни малейшего понятия о том, что данное «богатство» – это всего лишь фундамент нашего будущего унижения и падения в бездну самоуничижения, а стало быть – необходимое «средство» для достижения божественного озарения, прояснения сознания или совершенного, стопроцентного ощущения своей спаянности с Богом. Мы считаем, что эти богатства – «знаки Господней милости», а стало быть единственная и конечная цель всей нашей жизни. Поэтому мы испытываем досаду, неприязнь и раздражение и считаем себя несправедливо обойденными, когда видим, что Провидение щедро раздаёт другим эти «знаки милости», которые таковыми, с позиции космического вјдения, вовсе не являются. Это лишь подручные или вспомогательные средства, без наличия которых ни один земной человек не сможет установить абсолютный духовный контакт с самим собой, со своей Самостью, а значит и с Богом или Провидением. Именно наш душевный примитивизм или наша духовная несостоятельность и заставляют нас сегодня поклоняться «средству», а не «цели», понуждая нас стремиться к овладению первым вместо того, чтобы сосредоточить силы на втором; однако Бог в Своём милосердии, низвергнув нас в пучины мрака, унижения и самоуничижения, рано или поздно навсегда изгонит это заблуждение или это стремление к ложной цели из нашего сознания.

Комментарии следует отправить на адрес Института Мартинуса.
Информацию об ошибках, пропусках и технических проблемах следует отправить на веб-администратору.