«Третий Завет»: чтение и поиск
| Принцип реинкарнации: содержание |
ГЛАВА 7
Душевные конфликты и самовнушение
Если примитивный человек далёкого прошлого руководствовался в основном собственным животным инстинктом и не испытывал особых колебаний, сомнений или угрызений совести, когда дело доходило до сведения счетов с врагом или противником, поскольку и само понятие справедливости в то время основывалось фактически на неписаном законе джунглей: справедливость на стороне того, кто быстрее расправится с врагом, - то у человека современного столь явных проявлений грубости или дикого варварства уже не наблюдается.
Разумеется, животный инстинкт в нём до конца не изжит и по-прежнему побуждает его призывать беды и несчастья на головы своих недругов, однако, при всём при этом, неуклонно развивающаяся способность мыслить и пробуждающееся под её влиянием чувство человечности направляют действия и поступки человека в ином направлении и содействуют проявлению у него такого образа мыслей, при котором человек всё более склоняется встать на защиту своего противника.
Таким образом, всё ещё действующий в нём животный инстинкт и растущее чувство гуманности входят в определённых ситуациях в конфликт между собой.
Однако данный конфликт играет здесь весьма позитивную роль, ибо он ускоряет рост сознания самого человека, а заодно и его рассудочную способность, т.е. способность логически думать и мыслить, которая со временем перерастает в стабильную и устойчивую привычку.
Когда в человеке инстинкт начинает преобладать над чувством, он подчиняет себе разум, а стало быть и мышление человека, и неизбежно склоняет их на путь инстинктивного действия.
Поскольку же инстинкт есть доведённая до состояния железной стабильности фиксация прежних привычек и наклонностей, в числе которых оказывается и упомянутый неписаный закон джунглей: справедливость на стороне того, кто быстрее расправится с врагом, - то, подчиняясь зову или идя на поводу этого инстинкта, человек, во всеоружии своего разума, начинает измышлять гениально-нелепейшие мыслеобразы, картины или фантазии, в которых сам он неизменно выступает невинно страдающей жертвой или стопроцентным мучеником.
И совершенно естественно, что подобный склад мышления, опирающийся на инстинкт, выставляет противную сторону в наихудшем виде - как гнусного мерзавца или подлеца, которого необходимо раздавить или уничтожить и для расправы с которым хороши все средства.
Однако тот факт, что подобное обвинение и сопутствующее ему решение травить или преследовать врага до победного конца, возможно, вовсе не безосновательны и действительно имеют под собой достаточное количество веских причин, - этот факт для обвиняемой стороны, т.е. «врага», не имеет ровным счётом никакого значения, ибо этот человек в свою очередь тоже находится под действием своих собственных фантазий или мыслеобразов и во всём полагается не на чьё-нибудь, а исключительно на своё собственное суждение – суждение, опять же, рождённое из сомнительного союза инстинкта и разума, – которое он рассматривает как истину в последней инстанции.
И, разумеется, этот человек в свою очередь тоже желает противной стороне всяческих несчастий и погибели.
И здесь в современном человеке двадцатого века мы сталкиваемся, увы, с теми же самыми проявлениями и качествами, которые были присущи викингу, неандертальцу или первобытному человеку.
|
Комментарии следует отправить на адрес Института Мартинуса.
Информацию об ошибках, пропусках и технических проблемах следует отправить на веб-администратору.
